Esotericpl.narod.ru © Все права защищены.          

 Психологическая энциклопедия

Раймонд Корсини, Алан Ауэрбах

(Raymond Corsini, Alan Auerbach "Concise Encyclopedia оf Psychology")

Предисловие

Вступительное слово

От редакторов

Список сокращений

А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я A-Z

Психология в именах    А-О   П-Я

Этические проблемы в психологии (ethical problems in psychology)

Два наиболее важных исходных документа в отношении этических проблем, возникающих перед психологами, — это «Этические принципы психологов» (Ethical principles of psychologists) и «Этические принципы проведения исследований с людьми» (Ethical principles in the conduct of research with human participants) Американской психол. ассоц. (АРА), В дополнение к этому, «Критерии для аккредитации докторских программ и интернатур в профессиональной психологии» (Criteria for accreditation of doctoral programs and internships in professional psychology) требуют для полноценной подготовки в профессиональной психологии прохождения обязательных курсов научной и профессиональной этики, а тж изучения соотв. норм.

Этические принципы представляют собой оценочные суждения, часто трудно переводимые в реальное поведение; психологи, к-рые не дают себе труда задуматься над этими проблемами, нередко сталкиваются с этическими дилеммами. Здесь будут рассмотрены три важных этических принципа из «Этических принципов психологов» АРА: публичные высказывания, конфиденциальность и компетентность.

Публичные высказывания. Этот принцип относится к деятельности психологов, направленной на оказание помощи людям, к-рая связана с принятием более обоснованных решений. Публичные высказывания следует основывать на совр. состоянии гуманит. и естественных наук, не забывая, что в отношении любого научного исслед. существуют пределы раскрытия и ограничения на использование полученных в нем данных. Кроме того, данный принцип предостерегает психологов, предоставляющих индивидуальные диагностические и терапевтические услуги, от выхода за рамки профессионально-психологических отношений с клиентом.

Однако здесь возникают два вопроса. Во-первых, может ли рекомендация психолога навредить обратившемуся за помощью клиенту или замещающим его лицам? Во-вторых, что можно сказать о требовании, что рекомендация не должна выходить за рамки контекста профессиональных отношений? Первый вопрос отсылает к нас еще более общей проблеме. Существуют ли свидетельства того, что психол. помощь со стороны опытных специалистов может причинять вред? В работе «Блага психотер.» (The benefits of psychotherapy), M. Л. Смит, Г. В. Гласс и Т. И. Миллер указывают на практ. отсутствие доказательств того, что психотер. наносит вред, и многочисленные доказательства того, что она приносит пользу. Однако все же представляется необходимым дать оценку правомерности уподобления рекомендации в СМИ психотер., реализуемой в иных профессиональных условиях. Родственная проблема заключается в том, может ли принести ущерб участникам, замещающим др. лицо, выслушивание чужих проблем. На сегодняшний день не существует доказательств такого эффекта.

Второй вопрос, не выходит ли помощь с использованием СМИ за рамки контекста профессионально-психологических отношений, представляет сложность для определения. Большинство профессиональных психологов согласились бы (и суд тоже соглашается), что профессиональные отношения начинаются с момента вступления клиентом в контакт (даже по телефону) со специалистом и согласия специалиста продолжить обсуждение с этим клиентом его психол. проблем. Это могло бы служить парадигмой для коммуникации с использованием СМИ. Однако не каждый психолог готов оказывать психол. помощь через СМИ. Один важный вопрос, требующий рассмотрения, а именно: перевешивают ли выгоды от психол. консультирования через каналы СМИ связанные с этим риски, — яв-ся не только этической, но и эмпирической проблемой.

Конфиденциальность. В преамбуле к этому принципу АРА формулируется, что конфиденциальная информ., получаемая в рез-те работы психолога, не подлежит разглашению, если только ее утаивание не влечет за собой явной опасности или для самого клиента, или для др. людей. Тем самым устанавливается, что разглашение тайны может оправдываться только исключительными обстоятельствами.

Эта проблема сопряжена с двумя интересными этическими дилеммами. Первая из них связана с юридич. аспектами. Зискин указывает на определение Верховного суда Калифорнии, требующее от терапевтов добросовестной заботы о защите потенциальных жертв от возможной опасности со стороны их клиентов. Это требует оценки терапевтом вероятности того, что данный клиент будет представлять собой угрозу. Такая оценка должна осуществляться в соответствии со стандартами, принятыми в профессии этого терапевта. Т. о., первая дилемма для психолога — это проблема выбора между неразглашением тайны и требованием закона. В описанной ситуации этические принципы не создают особого конфликта в выборе между этикой и законом.

Более сложная дилемма вытекает из факта, что прогнозы опасности, предоставляемые психологами и др. специалистами в области психич. здоровья, как правило, не могут достигать высокой степени точности.

Компетентность. В соответствии с этическими принципами, психологам надлежит использовать только те инструменты и процедуры, в отношении к-рых они обладают достаточным уровнем подготовки и опыта работы. Кроме того, они должны предоставлять точные сведения об уровне своего образования, подготовки, опыта и компетентности.

Однако профессиональная компетентность яв-ся понятием, к-рое не так-то легко определить. В частности, необходимо задаться следующим вопросом: компетентность в отношении каких проблем, каких групп населения и каких случаев? Все это представляет собой трудные вопросы, мн. из к-рых действительно связаны с этическими проблемами.

См. также Компетентность в психологии, Этичное обращение с животными

Н. Эбелис

Этичное обращение с животными (ethical treatment of animals)

В работе «Освобождение животных: новая этика нашего обращения с животными» (Animal liberation: A new ethics for our treatment of animals) П. Сингер ставит перед научным исследователем следующую дилемму: «Или животные не походят на нас, и в этом случае нет оснований ставить на них эксперименты; или они все же походят на нас, и в этом случае мы не должны ставить на них эксперименты, к-рые бы сочли возмутительными, если бы они проводились с кем-либо из нас».

В речи на заседании психол. секции Британской ассоц. за содействие прогрессу науки (British Association for the Advancement of Science) Э. Хейм подняла следующий вопрос: «В связи с экспериментами над животными, ... в какой степени допустимо использовать средства, являющиеся предосудительными по своей сути?..» Под «предосудительными по своей сути» она подразумевала «эксперименты, предполагающие причинение сильной депривации, или смертельного страха, или неотвратимой боли... подопытным животным».

В развиваемом ими понятии «альтернатив» существующему использованию животных в научном исслед., Расселл и Бёрч определили альтернативные методы как такие методы, к-рые либо совсем заменяют использование лабораторных животных, либо снижают численность используемых в опытах животных, либо смягчают процедуры с целью уменьшить их страдание.

Эти идеи знаменуют собой возрождение в психологии обеспокоенности нашим отношением к животным, и в частности, обращением с ними как с объектами эксперим. исслед. Эти представления, как и более широкое предположение о том, что психология нуждается в переоценке своей позиции, сложились в основном за пределами США и приобрели известность благодаря таким публикациям как «Животные, люди и этика» (Animals, men and morals) С. Годловича, Р. Годловича и Дж. Харриса, «Права животных и мораль чел.» (Animal rights and human morality) Б. Роуллина и «Жертвы науки» (Victims of science) P. Райдеpa. Лишь в конце 1970-х гг. американская психология обратилась к обсуждению этих проблем в рамках проведенных под эгидой Американской психол. ассоц. симпозиумов «Настоящие и будущие проблемы в проведении научных исслед. на животных» и «Этические проблемы эксперим. исслед. на животных».

Лозунгом ранней волны движения за гуманное обращение с животными, возникшего в XIX в. в Англии и не перешагнувшего ее границ, был полный запрет метода вивисекции, и оно добилось принятия Закона о жестоком обращении с животными (Cruelty to Animals Act) от 1876 г., к-рый требовал лицензирования исследователей, использующих в своей работе живых позвоночных животных. В США первый федеральный закон, оговаривающий условия содержания лабораторных животных, был принят лишь в 1966 г. С внесенными поправками и изменениями, он определял гуманные стандарты для транспортировки и содержания животных, предназначенных для использования в научных исслед. Однако он освобождал сам эксперимент от требования гуманных стандартов. Даже болезненные процедуры не подпадали под такие требования, если, по мнению исследователя, это могло бы помешать ходу эксперимента. Под действие этого закона подпадали грызуны, наиболее часто используемый класс животных, а тж птицы и домашние животные.

К обстоятельствам, способствующим возникновению сегодняшнего интереса к благополучию животных — или «правам животных», как это стало наз. в США под влиянием определенных работ в области этики, — относятся: движение в защиту окружающей среды; распространение реформистского импульса от расовой и половой дискриминации на «безжалостное отношение к животным»; рост числа научных публикаций в этологии и психологии, свидетельствующих о большей, нежели представлялось ранее, сложности, разумности и чувствительности животных; и заметное увеличение численности животных, используемых при проведении научных исслед.

Психол. исслед. подвергались непропорционально большой критике в сравнении с их реальной долей в совокупности исслед., отраженных в каталогах болезненных экспериментов с животными, составленных Д. Праттом и Дж. Дайнером. Сингер утверждал, что сама экстраполяция рез-тов на людей представляет собой этическую дилемму, особенно для психологии. Роуллин назвал психологию «плохой наукой», практикуемой с «излишней жестокостью». В этическом анализе психологии Райдер описал страдания животных в экспериментах и в течение их «жизни в лаборатории». М. Фокс поставил под сомнение валидность психол. исслед. с животными, содержащимися в условиях соц. и сенсорной депривации и, следовательно, испытывающими поведенческий и физиолог. стресс.

Однако психологи утверждают, что роль исслед. с использованием животных была и продолжает оставаться незаменимой для прогресса научной психологии. В описании вклада психол. исслед. в науку П. Адамс перечисляет теорию научения и ее приложения в области биолог. обратной связи, программированного обучения и поведенческой терапии, а тж изучение агрессии, коммуникации, памяти и развития мозга. Признавая эти и мн. др. заслуги психологии, Райдер поднимает вопрос о том, нельзя ли было приобрести эти знания с использованием др. средств. Поток публикаций и симпозиумов на тему этичного обращения с животными, хлынувший с конца 1970-х гг., вылился в формулирование неск. ключевых вопросов.

1. Важнейший вопрос — это вопрос о совместимости такого использования животных с «хорошей наукой» (т. е. со строгим соблюдением стандартных требований эксперим. метода). Яв-ся ли такие требования и само их соблюдение адекватными этической позиции? Если нет, тогда при каких условиях можно было бы пойти на компромисс? Представлял бы собой компромисс в обоих направлениях угрозу для психологии? Или же, как утверждает Фокс, гуманное обращение с животными яв-ся необходимой предпосылкой для хорошей науки, поскольку это само по себе повысило бы валидность получаемых рез-тов?

2. Согласуется ли переоценка этики нашего обращения с животными с правом на свободу научного исслед.? Конечно, в самом праве на согласие участвовать в исслед. содержится прецедент для признания существования ограничений в экспериментировании, по крайней мере, в отношении одного биолог. вида — людей. Могут ли возрастающие общественные требования к подотчетности распространяться на защиту животных, и не будет ли такая подотчетность вступать в противоречие со свободой научного исслед.? Связанный с этим вопрос возникает в политической сфере: в какой степени психология должна регулировать себя сама, или она должна принимать или приветствовать ограничения/контроль извне? Напр., требуется ли присутствие членов от общественных комитетов по защите животных?

3. Что значит относиться к животным должным образом? Совместим ли этический аттитюд с научным аттитюдом? В совр. науке господствует представление о том, что животные в научном исслед. яв-ся орудиями или инструментами, используемыми для контроля и измерения. Животные существуют для нас. Этот аттитюд проистекает из научного гуманизма, господствующего этоса, согласно к-рому наивысшими ценностями яв-ся челов. благополучие и челов. прогресс. С учетом этой ценности — пусть даже ограниченной, там где это возможно, гуманными соображениями — любая эксперим. процедура, независимо от того, насколько она болезненна для подопытных животных, м. б. оправдана, если ее рез-ты способствуют челов. здоровью или благополучию. Приоритет людей, как правило, обосновывается их претензией на уникальное обладание разумом и/или языком, а это означает, что мораль яв-ся исключительно челов. уделом. Как нравственные действия, так и объекты нравственной заботы ограничиваются челов. сферой.

Однако мы наблюдаем возникновение аттитюда, к-рый в большей степени центрируется на жизни, нежели на чел., признавая и наделяя ценностью любое живое существо как таковое. Этот аттитюд опирается на этику, к-рая утверждает, что любому животному присущ определенный образ жизни в своей естественной среде: набор преимущественных видов активности, определенных соц. отношений и определенных потенциальных возможностей. Этот «образ жизни» выражает интересы данного животного. В свою очередь, эти интересы выражают притязания, к-рые конкурируют с интересами др. живых существ. В этом случае мы как носители морали должны учитывать интересы животных наравне со своими, а не отводить им второстепенную роль.

См. также Коммуникация животных, Этика психологических исследований

К. Шапиро

Этнические группы (ethnic groups)

Э. г. обычно рассматривается как субкультура в рамках более крупного об-ва, чья культура отличается от него в важных отношениях. Входящие в состав Э. г. члены разделяют, или считают что разделяют, представление о своей отличной идентичности как группы. Эта воспринимаемая идентичность может основываться на общих религиозных верованиях, цвете кожи, национальном происхождении или др. критериях. Как правило, но не обязательно, Э. г. имеет определенные неформальные правила поведения, отличающиеся от правил более общей культуры. Для представителей Э. г. характерны определенные права и обязанности и специфические языковые паттерны. Эти паттерны взаимозависимого поведения часто отличают членов Э. г. от представителей той или иной соц. категории. Соц. категория используется для различения определенных классов людей в соответствии с набором характеристик (напр., детское население или население штата Мэн).

Описание паттернов, характеризующих отдельные субкультуры, сегодня уже не яв-ся самоцелью. Скорее, подобные исслед. служат средством продемонстрировать значимость данного теорет. подхода или преследуют целью отстаивание интересов считающейся притесняемой или ущемляемой в своих правах Э. г.

Этнографическую работу внутри различных групп. субкультур можно отнести ко второй по значимости области исслед. В частности, в рамках соц. психологии исследователи изучают взаимоотношения между различными Э. г. Как правило, этот интерес связан с традициями межгрупповой враждебности и с поиском способов снижения существующих конфликтов. Интерес к характеристикам конкретных групп ограничивается в этих случаях путями, к-рыми такие характеристики влияют на взаимоотношения групп. Внутригрупповая динамика или внутригрупповые характеристики рассматриваются существенными лишь в той степени, в какой они влияют на межгрупповые отношения.

Третья и более недавняя линия исслед. вытекает из каждого из этих традиционных направлений (и в свою очередь, вносит в них вклад). Падение «мифа о плавильном котле» этнической интеграции и гомогенизации и усиление чувства самоуважения, демонстрируемое мн. этническими меньшинствами в совр. об-ве, побуждает исследователей все чаще обращаться к изучению процессов и характеристик, присущих всем Э. г. Примерами этой ориентации служат такие работы, как «Этническая принадлежность» (Ethnicity) Глейзера и Мойнигана, «Племенные идолы, групп. идентичность и политические изменения» (Idols of the tribe, group identity and political change) Айзекса. Предметом особенного интереса в этой области яв-ся универсальное значение этнической идентичности, процесс культурной ассимиляции и передача этнических традиций из поколения в поколение.

См. также Кросс-культурная психология, Национальный характер

К. Дж. Герген

Этнические меньшинства (ethnic minorities)

Существует множество определений термина «Э. м.». Этим словосочетанием, как правило, обозначаются группа или группы, к-рые не занимают в составе населения господствующего положения, обладают культурными, религиозными и/или языковыми традициями либо особенностями, знач. отличающимися от традиций и особенностей остальной части населения, и стремятся эти традиции и особенности сохранить. Ч. Уэгли и М. Харрис приводят 5 отличительных свойств Э. м.

1. Меньшинства яв-ся подчиненными сегментами сложных по своей структуре об-в.

2. Меньшинства обладают специфическими физ. или культурными особенностями, к-рые не пользуются уважением со стороны доминирующих сегментов об-ва.

3. Меньшинства яв-ся соц. агрегатами, наделенными самосознанием и связанными характерными для их членов специфическими особенностями и (вытекающими из них) специфическими ограничениями в возможностях.

4. Членство в меньшинстве передается на основе происхождения, что позволяет включать в его состав последующие поколения даже в отсутствие внешне легко различимых специфических культурных или физ. особенностей.

5. Члены меньшинств, добровольно или по необходимости, имеют тенденцию выбирать себе брачного партнера в пределах своей группы.

Хотя такие характеристики могут дать нек-рое представление о том, чем схожи этнические группы, рассматриваемые относительно доминирующей части населения, при сравнении этнических групп между собой обнаруживаются тж значительные различия. В качестве одного из способов отражения такой неоднородности в составе этнических групп Л. Вирт выделяет 4 типа групп. меньшинств, исходя из их социально-политических целей.

Плюралистические меньшинства. Члены стремятся к мирному сосуществованию с доминирующей культурой большинства и др. этническими группами.

Ассимиляционистские меньшинства. Члены стремятся к слиянию с доминирующим об-вом, часто сопровождающимся постепенным забвением культурных, религиозных и/или языковых традиций или отречением от них.

Сепаратистские меньшинства. Члены стремятся к культурной и политической независимости.

Воинствующие меньшинства. Члены стремятся к завоеванию доминирующего положения в целом об-ве.

Психология и этнические меньшинства

В США акцент перемещался с одного Э. м. к др. в зависимости от соц. и политического Zeitgeist. В конце 1800-х и начале 1900-х гг. внимание преим. фокусировалось на Э. м., представленных выходцами из стран Северной и Южной Европы. После 1920-х гг. внимание переместилось на меньшинства, иммигрирующие из западного полушария и азиатских стран.

Соц. и дифференциальная психология внесли большой исследовательский вклад в изучение этих разных этнических групп. В то время как соц. психологи занялись изучением кросс-культурной, меж- и внутригрупповой динамики, дифференциальные психологи оценивали различия в интеллекте, способностях и достижениях. В 1950—1960-х гг. стал возрастать интерес к Э. м. со стороны клинической и консультационной психологии в рез-те движения за общественное психич. здоровье (community mental health movement), акцентировавшего проблемы местного мед. обеспечения. Специалисты в области психич. здоровья были призваны обеспечить обслуживание, адаптированное к культурным условиям и организованное в соответствии с потребностями локальных общественных групп.

В начале 1900-х гг. проводилось различие между «старым» и «новым» иммигрантом. К первым относились выходцы из Великобритании, Ирландии, Германии, Голландии и скандинавских стран — лица англосаксонского и германского происхождения и протестантского вероисповедания. Эти особенности рассматривались как согласующиеся с ранней традицией американских поселенцев. После 1882 г., и гл. обр. с 1890 по 1924 гг., географическое происхождение большинства иммигрантов постепенно переместилось в сторону средиземноморских и славянских стран: России, Польши, Австрии, Венгрии, Греции, Турции, Италии и Балканских государств. С 1882 по 1890 гг. отсюда прибыло почти 12 млн «новых» против 7,5 млн «старых» иммигрантов.

Писатели и журналисты этого раннего периода выступили с активной пропагандой идеи расового превосходства, утверждая, что доминирование англо-американского населения ставится под угрозу этой волной южно-европейских иммигрантов. Под влиянием этих публикаций Конгресс заявил, что политика ассимиляции меньшинств не оправдала ожиданий и вызвала «расовое несварение желудка». Была провозглашена политика расовой чистоты и принят иммиграционный закон (Immigration Act) от 1924 г., устанавливающий квоту из 150 000 иммигрантов для европейских стран, осн. на количестве выходцев из-за границы каждой национальности, проживающих в США в 1890 г. Хотя этот закон накладывал ограничения на иммиграцию из стран Европы, он не устанавливал пределов миграции из др. стран западного полушария или из Филиппин. Ограничения в отношении европейских иммигрантов привели к росту дефицита неквалифицированной рабочей силы, особенно в юго-западных штатах.

В течение этого периода психологи, изучающие индивидуальные различия, преим. занимались оценкой факторов, влияющих на низкие показатели по интеллектуальным тестам, к-рые они проводили (не сознавая их непригодности для кросс-культурных сопоставлений) среди нек-рых слоев иммигрантов.

Интерес соц. психологов и социологов в течение того же периода сосредоточился на трех осн. вопросах: а) изучении желательности мексиканской иммиграции с соц. и экономической т. зр.; б) анализе проблем, с к-рыми столкнулась Америка в попытке адаптировать мексиканских иммигрантов к американскому образу жизни; в) выявлении причин высоких уровней преступности, низких показателей здоровья, высоких степеней зависимости от общественных пособий по безработице и неустойчивого характера занятости.

Этот третий пункт вызвал наибольшие споры. Возникло два лагеря; представители одного утверждали, что причиной этих бед яв-ся культурные особенности, присущие мексиканцам, тогда как др. отстаивали т. зр. о преимущественной роли политических факторов в создании такого бедственного положения.

Вскоре после 1935 г. возникла третья позиция, известная сегодня под назв. культурный детерминизм, согласно к-рой определяющими характеристиками культуры яв-ся ее ценности, и проблемы могут возникать из-за несоответствия ценностей этнических групп ценностям доминирующей культуры. Эта т. зр. господствовала в соц. науках с 1950-х до 1970-х гг.

Затем — с 1970-х и до начала 1980-х гг. — в изучении американцев мексиканского происхождения в частности и др. Э. м. в целом, стала приобретать популярность позиция культурного плюрализма. Этот плюралистический подход оказал влияние на ряд направлений психол. исслед., главным среди к-рых было тестирование интеллекта, о чем свидетельствуют работы Дж. Мерсер.

Движение общественной психологии, зародившееся в 1960-х гг., тж способствовало распространению этого подхода, призывая ценить и принимать разнообразие культур, представленных в каждом об-ве.

См. также Аккультурация, Отчуждение, Билингвизм, Культурный детерминизм, Этноцентризм

А. Барон-мл.

Этноцентризм (ethnocentrism)

Этот термин был впервые введен в поведенческие науки У. Г. Самнером в 1906 г. в книге «Народные обычаи» (Folkways). Согласно Самнеру, это понятие содержит в себе сплав двух идей: а) тенденцию людей рассматривать свою собственную группу в качестве референтной, по отношению к к-рой оцениваются все др. группы; б) тенденцию рассматривать свою собственную группу как превосходящую др. группы. Первая часть этого термина несет в себе заметные черты сходства с понятием эгоцентризма; эта тенденция сама по себе не предполагает с необходимостью вторую. Хотя это сочетание компонентов продолжает преобладать в нек-рых совр. общественных кругах, Э. сегодня чаще принято связывать со второй из самнеровских тенденций, т. е. с рассмотрением своей собственной группы (обычно национальной или этнической) как превосходящей др. группы. Нередко этот термин ассоциируют с различием, снова следуя Самнеру, между ин-группой (in group) — той группой, к к-рой чел. принадлежит, и аут-группой (out group) — любой др. группой, нежели та, к к-рой он принадлежит. Э. в этом смысле часто используется как синоним внешнегрупповой враждебности (out-group hostility), или враждебности, направленной на все др. группы, кроме собственной.

Самнер изначально предполагал, что тенденция к Э. яв-ся универсальной. Однако сегодня лишь немногие исследователи подпишутся под этой т. зр. Э. в целом трактуется не как «факт челов. природы», а как рез-т определенных обстоятельств. Т. о., совр. изучение этого явления направлено на установление: а) причин возникновения Э., его усиления или ослабления; б) практ. способов снижения Э. в об-ве. Из-за своих многочисленных последствий для об-ва первая из этих проблем до сих пор привлекала к себе наибольшее внимание исследователей.

Подходы к изучению причин Э. удобно классифицировать на основе предпочитаемого локуса объяснения. Тем самым теории будут различаться между собой в зависимости от того, относят ли они причины Э. к сфере индивидуальной психологии, межличностных отношений или соц. структуры об-ва.

Несмотря на то что каждая из этих ориентации предполагает (прямо или косвенно) соотв. подходы к снижению Э., определенные линии исслед. концентрировались непосредственно на проблеме его истоков. Как утверждается в этом случае, Э. может иметь разнообразные корни. Зачастую его источники не подлежат радикальному изменению (напр., структура об-ва, осн. на кровном родстве) или уже не присутствуют в настоящем (напр., определенные отношения между родителем и ребенком). К двум наиболее важным представлениям, возникшим в рез-те изучения этого разнообразия, можно отнести гипотезу контакта и понятие суперординатных целей. Что касается гипотезы контакта, исследователи, в частности М. Дойч и М. Коллинз (Interracial housing), обнаружили, что снижению межгрупповой враждебности и развитию положительных отношений может способствовать увеличение контактов между членами различных групп. Однако, как показали дальнейшие исслед., условия, при к-рых контакт может порождать такие эффекты, характеризуются набором определенных ограничений. Напр., члены различных групп должны обладать равным правом голоса в принятии решений, равным статусом в группе и опытом хотя бы частичного успеха (а не неудачи) своих усилий. Др. исследователи представили веские доводы в пользу установления общих, суперординатных целей для групп, находящихся в ситуации острого соперничества. Утверждается, что Э. будет снижаться по мере того, как члены различных групп включаются в совместную деятельность, направленную на достижение разделяемых ими целей.

См. также Этнические группы, Национальный характер

К. Герген, М. М. Герген

Этология (ethology)

Э. — это наука о поведении живых организмов в их естественной среде обитания, в понятие к-рой включается не только физ. среда, но и соц. взаимодействия. Этологическое учение рассматривает тж роль естественного отбора в формировании поведения животных. Оно осн. на имплицитном допущении, что поведение в значительной степени определяется генотипами, к-рые, в свою очередь, яв-ся продуктом эволюционной истории вида. С ним связано еще одно допущение, а именно: отбор по генотипу происходил под влиянием последствий естественно появляющихся форм поведения. Поскольку именно такое поведение составляет осн. предмет изучения в Э., этологи почти не проявляют интереса к традиционным концепциям научения или менталистским понятиям.

Основные понятия классической этологии

Отправной точкой для развития этологического учения принято считать этограммы — всесторонние, подробные описания поведения видов в их естественной среде обитания. Данный метод берет свое начало в работах европейских натуралистов конца XIX—нач. XX в.: О. Хейнрота, Ж.-А. Фабра и Д. Сполдинга. Эти первые этологи были поражены постоянным, стереотипным характером мн. форм адаптивного поведения. В рез-те такое стереотипное поведение часто относилось к категории врожденного или инстинктивного. Этологическая концептуализация этих форм поведения была уточнена и развита в работах К. Лоренца и Н. Тинбергена. Для их обозначения был введен специальный термин — «фиксированные последовательности действий».

Фиксированные последовательности действий — это видоспецифичные, стереотипные модели поведения, предположительно находящиеся под сильным генетическим контролем. Фактически, фиксированные последовательности действий настолько постоянны, что их время от времени использовали в качестве критериев для таксономической классиф. видов. К тому же они обычно вызываются специфическими стимулами (наз. релизорами, или сигнальными стимулами) и, по-видимому, продолжаются уже без участия вызвавшего их релизора. Лоренц и Тинберген полагали, что для каждой фиксированной последовательности действий у животного имеется врожденная нейрональная программа, срабатывающая только в ответ на стимулы, сходные с привычными сигнальными стимулами, встречающимися в его естественной среде обитания. Эта врожденная программа получила назв. «врожденного разрешающего механизма» (ВРМ). Тем самым разрешающие стимулы — релизоры — уподоблялись пусковым устройствам, «заводящим» ВРМ. Еще одной важной характеристикой фиксированных последовательностей действий яв-ся их высокая специфичность. Гнездостроительное, материнское и копулятивное поведение могут включать неск. таких последовательностей, но сами они слишком универсальны, чтобы рассматриваться как фиксированные последовательности действий.

Современные достижения этологии. С того времени, как Лоренц и Тинберген в 1930-х гг. заложили теорет. фундамент Э., теорет. и эмпирические подходы этологов к поведению животных претерпели значительные изменения. Этологическая теория, согласно к-рой энергия для осуществления специфических действий накапливается до тех пор, пока сигнальный стимул не вызовет фиксированную последовательность действий в рез-те срабатывания ВРМ, имеет сходство с др. ранними теориями редукции побуждений (или влечений) — от К. Халла до З. Фрейда. Подобно всем этим теориям, классическая теория ВРМ далеко не безупречна в методологическом отношении вследствие изначально существующего порочного круга: единственно доступный способ измерения энергии для осуществления специфических действий — наблюдение за подлежащим объяснению поведением. К тому же нет никаких доказательств в пользу существования отдельных неврологических подсистем, соотв. каждому гипотетическому ВРМ животного.

Тем не менее, классическая теория ВРМ имеет нек-рую ценность в качестве дескриптивной сх. Множество различных форм поведения запускается относительно специфическими сигнальными стимулами. Более того, мн. из этих форм поведения с течением времени приобретают пониженные пороги запуска.

Важным изменением в этологической теории стало растущее признание роли научения в поведении животных, включая его влияние на фиксированные последовательности действий. В качестве одного из примеров можно назв. импринтинг, к-рый Лоренц первонач. рассматривал как врожденную реакцию следования в ответ на специфический разрешающий стимул. Последующие исслед. предоставили обильные доказательства того, что в основе приобретения импринтинга лежат простые и быстро образующиеся условные связи. И хотя специфическая фиксированная последовательность действий изначально может вызываться специфическим разрешающим стимулом, перцептивное научение начинает происходить немедленно. Следовательно, эта последовательность становятся обусловленной конфигурацией стимула, действующего как релизор.

Еще одно важное преобразование Э. связано с сужением границ теорет. объяснений и категорий изучаемого поведения. Раньше теоретизирование носило широкий характер, охватывая крупные категории естественно возникающих форм поведения, хотя исслед. часто ограничивалось наблюдением за животными в естественных условиях, практически без эксперим. вмешательства. В более поздних этологических исслед. акцент переместился на доскональный эксперим. анализ конкретного поведения.

Выделилась в самостоятельную область молекулярная Э., изучающая механизмы влияния единичного гена на поведение.

Социобиология — еще один подход к поведению животных, возникший в недрах классической Э. Зарождение этого подхода обычно связывают с именем Э. Уилсона. Одно из осн. допущений социобиологии заключается в том, что единицами естественного отбора яв-ся отдельные гены, а не виды. Второе допущение состоит в том, что генотип коррелирует с разными типами поведения, включая нек-рые формы высокоорганизованного соц. поведения. Родственный отбор, осн. на поведении, — важное понятие в социобиологии. Это такая разновидность естественного отбора, к-рая имеет место, когда а) поведение коррелирует с генотипом и когда б) поведение увеличивает вероятность воспроизведения особей с тем же генотипом, хотя само это поведение может снижать вероятность произведения потомства у демонстрирующего его животного. Примером такого поведения может служить крик тревоги у сусликов. Издавая этот крик, конкретное животное становится более уязвимым для хищников, одновременно делая менее уязвимыми своих находящихся поблизости сородичей. Социобиологам удалось предсказать ряд феноменов поведения животных, особенно в области поведения общественных насекомых.

См. также Экологическая психология, Инстинктивное поведение

Дж. Кинг

◄          ►

Предисловие

Вступительное слово

От редакторов

Список сокращений

А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я A-Z

Психология в именах    А-О   П-Я

Статьи

Все техники и практики 

Музыка для медитаций и расслабления

Вопросы и ответы

Главная сайта "Путь к Разуму и Силе"

Рассказы, сказки, стихотворения.

703 анекдота от Ошо!!!

.