Прикоснись к Мудрости - Разные притчи

Лучше всего осознать глубочайший смысл любой из притч это отключить логику и медитировать на неё.Выбирайте, медитируйте, осознавайте.

***

Палящее солнце, море, лодка. На дне лодки лежит изможденный человек, потерпевший кораблекрушение. Берег достаточно близко, но человек потерял веру в спасение, у него нет сил и желания приподнять голову, чтобы посмотреть за борт. Ночью он приободрился, но погреб в обратную сторону, обессилел и бросил грести. Бог милостив: утром лодка очутилась снова в близости от берега .

Умирает старый раввин. Лежит на смертном одре и улыбается. Его спрашивают:

- Раби, сколько мы тебя помним, ты всегда был счастливым. В чем твой секрет?

- Я не всегда был счастлив. Когда мне было двадцать лет, я хотел изменить весь мир и страдал от его несовершенства и своего бессилия. Когда мне было тридцать лет, я хотел изменить жителей своей страны и особенно своих соседей. Как я мучился от невозможности этого сделать. Когда мне было сорок, я очень хотел изменить своих родных и близких. У меня ни чего не получалось и я горевал. И только после пятидесяти  я стал изменять себя, и с тех пор счастлив .

В сутре Будда рассказал притчу: Человек пересекал поле, на котором жил тигр. Он бежал со всех ног. тигр за ним. Подбежав к обрыву, он стал карабкаться по склону, уцепившись за корень дикой лозы, И повис на нем. Тигр фыркал на него сверху. Дрожа, человек смотрел вниз, где, немного ниже другой тигр поджидал его. чтобы съесть. Только лоза удерживала его. Две мышки, одна белая, другая черная, понемногу стали подгрызать лозу. Человек увидел возле себя ароматную землянику. Уцепившись одной рукой за лозу, другой он стал рвать землянику. Какая же она была сладкая!

В одном городе жил старец, знаменитый своей мудростью, почтенного возраста, но очень бедный. Однажды царь услышал о мудрости этого старца и сообщил ему, что желает посетить его в его доме и послушать его слова.

— Чем же мы будем угощать царя? — спросила его жена. — У нас дома почти ничего нет!

— Принесёшь то, что у тебя есть, и сделаешь так, как я тебе скажу, — ответил старец. Когда царь пришёл, жена старца принесла арбуз. Хозяин взял арбуз в руку, ощупал его пальцами и сказал жене:

— Есть арбуз лучше этого. Пойди и принеси его. Жена унесла арбуз, потом вернулась, и в руках у неё был снова арбуз. Старец и его ощупал и сказал ей унести этот и принести другой. Жена ничего не ответила и сразу сделала, как он сказал. На этот раз муж остался доволен. Он разрезал арбуз и подал царю угощение. После беседы со старцем царь вернулся к себе во дворец весёлый и довольный гостеприимством, которое проявил старец. Он и не знал, что в доме у старца был всего один арбуз…

Однажды в очень холодный день раввин и его ученики грелись у костра. Один из учеников, повторяя учение своего мастера, воскликнул:

— Я точно знаю, что нужно делать в такой холодный день!

— Что? — спросили остальные.

— Греться! Но я также знаю, что нужно делать, если это невозможно.

— Что?

— Мёрзнуть.

Всю жизнь прожили два брата за высокой городской стеной, никогда не видели ни полей, ни лугов. И вот однажды решили они отправиться в деревню. Шли братья по дороге и увидели пашню, на которой работал земледелец. Глядели они на него и удивлялись:

— Что он делает? Раскапывает землю и оставляет на ней глубокие полосы! Зачем портить ровную землю, покрытую нежной зелёной травой? Потом они увидели, как он бросает в борозды зёрна.

— Сумасшедший какой-то! — воскликнули они. — Берёт хорошую пшеницу и бросает в грязь! — Не нравится мне деревня, — сказал раздражённо один из братьев, — странный народ тут живёт.

И он вернулся в город.

А второй брат остался в деревне. Всего через несколько недель он заметил разительную перемену. Засеянное поле начало покрываться молодой зеленью, ещё более прекрасной и нежной, чем прежняя. Это открытие его так впечатлило, что он написал брату, чтобы тот приехал не мешкая, и сам посмотрел, какие чудесные перемены произошли в деревне.

Брат приехал и впрямь восхитился.

Шло время, и зелёные побеги становились золотыми колосьями. Теперь оба поняли, для чего трудился земледелец. Когда пшеница совсем поспела, принёс он косу и стал косить. Тут нетерпеливый брат закричал:

— Он ненормальный, этот человек! Так тяжело трудился все эти месяцы, выращивая чудную пшеницу, а теперь своими руками срезает её! Что за глупость! Смотреть тошно! Ухожу обратно в город!

А терпеливый брат продолжал жить в деревне. Он наблюдал, как земледелец убирает урожай в амбар, как ловко отделяет зерно от мякины, и пришёл в восторг, увидев, что тот собрал пшеницы во сто крат больше, чем посеял. Только теперь ему стало ясно до конца: во всём, что делал земледелец, были своя цель и здравый смысл.

Так же и с Богом. Все Его замыслы — нам на благо. Но смертный, видя малюсенькую часть Его творения, не может постичь всей сущности и смысла деяний Всевышнего.

Шли одним путём зрячий и слепой. И сказал зрячий слепому:

— Когда мы войдём в дом, ты зажжёшь свечу и посветишь мне.

— Помилуй, друг! — возразил слепой. — Когда мы были в пути, ты был единственной поддержкой мне; ты указывал мне дорогу, пока мы дошли до дома, а теперь ты мне, слепому, говоришь, чтобы я светил тебе!

— Я для того говорю это, — ответил зрячий, — чтобы дать тебе возможность хотя бы чем-нибудь вознаградить меня за услуги, оказанные тебе мною.

Конфуцианские притчи

Благородный муж

Цзи Совершенный сказал:

— В благородном муже важна суть. Зачем ему ещё быть образованным?

Цзы-Гун возразил:

— Прискорбно, что вы, Учитель, так рассуждаете о благородном муже. Сказанного не догнать и на четвёрке лошадей. Без шерсти шкура тигра или леопарда сходна с очищенной от шерсти шкурой собаки и овцы.

Будьте скромны в желаниях

Благодетельный из Младших был обеспокоен воровством и спросил совета у Конфуция.

Конфуций ответил:

— Коль сами будете скромны в желаниях, не согласятся воровать и за награду.

Была ли корысть?

Цзэн-цзы дважды служил, и чувства его дважды менялись. Он сказал:

— Я служил при жизни родителей, получал лишь три фу, а сердце радовалось. Потом получал три тысячи чжуанов, но не посылал родителям, и сердце моё печалилось.

Ученики спросили у Конфуция:

— Можно ли такого, как Цзэн-цзы, считать невиновным в корысти?

— Была корысть. Разве свободный от корысти предавался бы печали? Такой смотрел бы на три фу или на три тысячи чжуанов, как пташка на пролетающего перед ней комара.

Быть другом

Цзы-Гун спросил о том, что значит быть кому-то другом. Конфуций ответил:

— Будь честен с ним, когда даёшь ему совет, и побуждай к хорошему. Но если он не слушает, то не настаивай, чтобы не быть униженным.

Ввериться потоку

Конфуций у моста загляделся на реку: водопад ниспадал с высоты. Водоворот бурлил.

А некий человек старался перейти его вброд. Конфуций послал к нему учеников, чтобы удержать его и сказать:

— Тому, кому вздумается через него перебраться, — придётся нелегко!

Но человек их не послушался: он перешёл через поток и выбрался на другой берег.

— До чего же вы ловки! — воскликнул Конфуций. — У вас, видно, есть свой секрет? Как это вам удалось войти в такой водоворот и выбраться оттуда невредимым?

И человек ответил так:

— Как только я вступаю в поток — весь отдаюсь ему и вверяюсь. Отдавшись и вверившись, располагаю свое тело в волнах и течениях, не смея своевольничать. Вот почему могу войти в поток и снова выйти.

— Запомните это, ученики! — сказал Конфуций. — Воистину, даже с водой, отдавшись ей и вверившись, можно сродниться — а уж тем более с людьми.

Вслед ветру склоняется трава

Благодетельный из Младших, беседуя с Конфуцием об управлении государством, спросил:

— Что если казнить беспутных ради сближения с теми, у кого есть путь?

Конфуций ответил:

— В Ваших руках бразды правления, зачем же Вам казнить? Вам стоит лишь увлечься самому хорошему делами, и весь народ тотчас же устремиться ко всему хорошему. У благородного мужа добродетель — ветер, у малых же людей она — трава; склоняется трава вслед ветру.

Выдающийся или прославленный?

Цзычжан спросил:

— Каким должен быть учёный муж, который мог бы называться выдающимся?

— А что, по-твоему, значит «выдающийся»? — спросил Конфуций.

— Всегда быть прославляемым в стране, всегда быть прославляемым в семействе, — ответил Цзычжан.

Учитель возразил:

— Это прославленный, а не выдающийся. А выдающийся бесхитростен и прям, он любит справедливость, вникает в то, что люди ему говорят и изучает выражение их лиц, заботится о том, чтобы поставить себя ниже других. Он непременно будет выдающимся в стране и выдающимся в семействе. Кого же прославляют, тот внешне проявляет человечность, а поступает вопреки ей, и так живёт, не ведая сомнений. Вот он и будет непременно прославляемым в стране и прославляемым в семействе.

Высокая стена

К ученику Конфуция пришли поселяне и стали говорить:

— Ты такой мудрый и так хорошо говоришь, не то, что этот сварливый Конфуций!

На что он ответил:

— Мудрость как стена. Моя стена низкая, и вы видите, что за ней делается, а стена Конфуция высокая, и вам не видно, что за ней делается. Если вы хотите заглянуть за его стену, постройте сначала свою, с которой можно будет смотреть.

Да будет государем государь

Князь Великий из удела Ци спросил Конфуция о том, в чём заключается управление государством. Конфуций ответил:

— Да будет государем государь, слуга — слугой, отцом — отец и сыном — сын.

— Отлично! Воистину, если не будет государем государь, слуга слугой, отец отцом и сын сыном, то, пусть бы даже у меня был хлеб, смогу ли я его вкушать? — ответил князь.

Девять испытаний 

Конфуций сказал:

— Проникнуть в сердце человека труднее, чем пробраться в горное ущелье. Легче познать Небо, чем сердце человека.

Небо установило весну и осень, лето и зиму, день и ночь. У человека же лицо непроницаемо, чувства глубоко скрыты. Бывает, что человек с виду добр, а по натуре жаден; по виду способный, а на деле никчёмный; по виду деловит, а в душе празден; внешне мягок, а внутри груб. Вот почему получается так, что человек то стремится к добродетели, как умирающий от жажды — к воде, то бежит от неё, как от лесного пожара.

Вот почему мудрый правитель посылает человека в далёкий путь, чтобы испытать его преданность, и посылает его близко, чтобы испытать его почтительность; даёт трудное поручение, чтобы испытать его способности; задаёт ему неожиданные вопросы, чтобы испытать его сообразительность; приказывает действовать быстро, чтобы испытать его доверие; доверяет ему богатство, чтобы испытать его совестливость; извещает его об опасности, чтобы испытать его хладнокровие; поит его допьяна, чтобы испытать его наклонности; сажает его вместе с женщинами, чтобы увидеть, похотлив ли он.

Таковы девять испытаний, по которым можно судить о людях.

Добродетель и заблуждение 

Цзычжан спросил о том, как возвысить добродетель и обнаружить заблуждение. Конфуций ответил:

— Если для тебя всего важнее честность и преданность и ты стремишься к справедливости, то возвысишь добродетель.

Любя кого-нибудь, желают, чтобы он был жив, а если ненавидят — чтобы умер. Желать кому-то, чтобы он был жив иль умер, — это заблуждение.

Каков Учитель?

Князь Шэ спросил Цзы-Лу о том, что за человек Конфуций. Цзы-Лу не ответил.

Учитель сказал:

— А почему ты не сказал: «Вот это человек какой — не помнит в горестном порыве о еде, испытывая радость, забывает все печали и не замечает подступившей близко старости»?

Когда руководишь, забудь об отдыхе

Цзычжан спросил о том, в чём состоит управление государством. Конфуций ответил:

— Когда руководишь, забудь об отдыхе. А выполняя поручение, будь честен.

Конфуций о хорошем правительстве

Однажды к Конфуцию пришёл ученик и спросил:

— Каковы основные характеристики хорошего правительства?

— Еда, оружие и доверие народа, — ответил Конфуций.

— А если представить, что тебя попросили пожертвовать одним из них, что бы было?

— Оружие.

— А если пришлось бы отказаться и от второго?

— Еда.

— Но без пищи народ бы умер!

— С незапамятных времён смерть была участью человеческих существ. Но народ, не доверяющий своему правительству, действительно пропадёт.

Кто был человечным?

Цзычжан спросил:

— Что был за человек министр Цзывэнь: он трижды поступал на должность, не выражая радости, и трижды уходил с неё, не проявляя огорчения, и непременно сообщал о сделанном на службе новому министру?

Конфуций ответил:

— Это был честный человек.

— А был ли человечен он?

— Не знаю; как он мог быть человечным?

— А что за человек Чэнь Просвещённый? Он был владельцем десяти четвёрок лошадей, но бросил их, бежал, когда Цуй убил государя Ци; придя в другой удел, сказал: «Походят здесь на нашего вельможу Цуя», — и бежал оттуда. Придя ещё в один удел, опять сказал: «Походят здесь на нашего вельможу Цуя», — и бежал оттуда.

Учитель ответил:

— Это был чистый человек.

— А был ли человечен он?

— Не знаю; как он мог быть человечным?

Напрасная тревога

Сыма Ню посетовал:

— У всех есть братья, только у меня их нет.

Цзыся ему сказал:

— Я об этом вот что слышал: жизнь и смерть зависят от Небесного веления, родовитость и богатство посылаются с Небес. Если благородный муж почтителен без упущений, вежливо обходится с людьми по ритуалу, то в пределах четырёх морей каждый будет ему братом. Зачем тогда ему тревожиться, что у него нет братьев?

Недостаток

Князь Скорбной Памяти спросил Ю Жо:

— Как быть? Нынешний год неурожайный, и на покрытие расходов не хватает средств.

Ю Жо ответил:

— А почему бы не взимать налог в размере лишь одной десятой части?

— Я сейчас взимаю две десятых, и мне их не хватает. Как же я обойдусь одной десятой? — возразил князь.

Ю Жо сказал:

— Как может вам недоставать, когда будет хватать народу? Как может вам хватать, когда народу не хватает?

Необходимое любопытство

Войдя в Великий храм, Конфуций спрашивал обо всём, что там происходило.

Кто-то заметил:

— И кто это считает сына цзоусца знающим ритуалы? Войдя в Великий храм, он спрашивал обо всём, что там происходило.

Учитель, услышав это, ответил:

— В этом ритуал и состоит.

Нужно исправить имена

Цзылу сказал:

— Вэйский государь ждёт вас для дел правления. С чего вы начнёте?

Учитель ответил:

— Нужно исправить имена.

— Вы так считаете? — возразил Цзылу. — Это слишком заумно. Зачем их исправлять?

Учитель ответил:

— Как ты необразован, Ю! Благородный муж, наверно, промолчал бы, услышав то, чего не понимает. Ведь если не подходит имя, то неуместно его толкование; коль неуместно толкование, не может быть успеха в деле; а без успеха в деле не процветают ритуал и музыка; но если ритуал и музыка не процветают, то наказания бьют мимо цели, когда же наказания бьют мимо цели, народ находится в растерянности. Поэтому всё, что называет благородный муж, всегда можно растолковать, а что он растолковывает, всегда можно исполнить. Благородный муж лишь избегает в толковании небрежности.

Оценённые способности

Когда Цзылу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Конфуция, он им сказал:

— Забудьте, что я вас немного старше. Вот вы всё время жалуетесь: «Нас не ценят». А если бы нашёлся кто-нибудь и оценил ваши способности, то как бы вы это использовали?

Первым поспешил ответить Цзылу:

— Если бы я управлял владением, способным выставить тысячу боевых повозок, то, пусть бы оно даже было сжато между большими царствами, страдало бы от вражеских нашествий и испытывало тяжкий голод, в нём за три года все прониклись бы отвагой и сознанием долга.

Учитель на это усмехнулся и затем спросил Жань Цю:

— А что ты, Цю, скажешь?

— Если бы я управлял владением размером в шестьдесят или семьдесят, а то хотя бы и в пятьдесят или шестьдесят ли, то за три года я привёл бы весь живущий там народ к достатку. Но для распространения ритуала с музыкой был бы нужен благородный муж.

— А что ты, Чи, скажешь? — Учитель спросил Гунси Хуа.

— Нельзя сказать, что я это умею, но я хотел бы научиться и тогда желал бы стать младшим распорядителем церемониала, чтобы прислуживать при полном ритуальном облачении в храме предков и на встречах государей.

— А что ты, Дянь, скажешь? — обратился Учитель к Цзэн Си.

Замолкли струны, с их последним отзвуком Цзэн Си отложил лютню, поднялся и ответил:

— У меня другое, чем у них, желание.

— Что же тут плохого? — сказал Учитель. — Ведь каждый высказывает своё желание.

— В конце весны, когда уж сотканы весенние одежды и находились бы со мной пять-шесть молодых людей и шесть-семь подростков, омыться бы в водах И, побыть бы на ветру у алтаря Дождя и с песней возвратиться. Учитель, глубоко вздохнув, сказал:

— Хочу быть с Дянем.

Когда трое остальных вышли, Цзэн Си, отстав от них, спросил Учителя:

— Как вам понравились их речи?

— Каждый из них лишь высказал своё желание, — ответил Учитель.

— Над чем вы усмехнулись в словах Ю?

— Государством управляют с помощью ритуала, его же речь была такой заносчивой, поэтому я и усмехнулся, — сказал Учитель.

— А разве Цю не хотел бы править государством?

— Где же ты видел, чтобы земли в шестьдесят или семьдесят, а то хотя бы в пятьдесят или в шестьдесят ли не были государством?

— А разве Чи не хотел бы править?

— Храм предков, встречи государей — чьё это дело, как не правителей? Если бы Чи был младшим, то кто бы мог стать старшим?

Пример вблизи

Цзы-Гун спросил Конфуция:

— Что скажете о том, кто широко благотворит народу и способен всем помочь? Может ли он быть назван человечным?

Учитель ответил:

— Почему же только человечным? Не так ли непременно поступают люди высшей мудрости? Об этом ведь пеклись всем сердцем Яо с Шунем! Кто человечен, тот даёт другим опору, желая сам её иметь, и помогает им достичь успеха, желая сам его достигнуть. Умение найти пример вблизи — вот в чём я вижу искусство человечности.

Разговор о Песнях

Цзы-Гун спросил:

— Как вы оцениваете тот случай, когда человек в бедности не пресмыкается, а разбогатев, не зазнаётся?

Конфуций ответил:

— Это неплохо, но не сравнится с тем, когда человек в бедности испытывает радость, а разбогатев, питает склонность к ритуалу.

Цзы-Гун снова спросил:

— В Песнях есть строчки: «Он словно выточен, гранён, шлифован и отполирован». Вы не об этом ли говорили?

— Да, Цы, — ответил Учитель, — отныне с тобой можно говорить о Песнях: тебе скажешь что-либо, а ты уже знаешь, что за этим следует.

С кем вести войска?

Конфуций сказал Янь Хою:

— Когда используют, то действуем, а отвергают, то скрываемся — так поступаем только мы с тобой.

Цзы-Лу спросил:

— А с кем бы вы, учитель, были, когда б вели войска?

Конфуций ответил:

— Не с тем, кто может броситься на тигра с голыми руками иль кинуться в реку, не дожидаясь лодки, и умереть без сожаленья. Но непременно — с тем, кто, приступая к делу, полон осторожности и со своей любовью к составлению планов добивается успеха.

Сыновняя почтительность

Благостный из Старших спросил о том, что такое сыновняя почтительность. Конфуций ответил:

— Это то, когда не нарушают ритуалов.

Позднее Фань Чи вёз Учителя, и тот сказал:

— Старший Сунь спросил меня о том, что такое сыновняя почтительность, и я ответил: «Это то, когда не нарушают ритуалов».

— Что это значит? — спросил Фань Чи.

Учитель ответил:

— Служи родителям по ритуалу, умрут — похорони по ритуалу и чти их жертвами по ритуалу.

Воинственный из Старших спросил о том, что такое сыновняя почтительность. Учитель ответил:

— Это то, когда отца и мать лишь одно и тревожит — как бы сын не захворал.

Цзы-Юй спросил о том, что такое сыновняя почтительность. Учитель ответил:

— Ныне сыновняя почтительность сводится лишь к содержанию родителей. Но ведь содержат и животных. В чём будет тут отличие, если не проявлять самой почтительности?

Цзы-Сы спросил о том, что такое сыновняя почтительность.

Учитель ответил:

— Выражение лица — вот в чём её трудность. Когда же появляется какое-либо дело, и младшие берут о нём заботу, а появляется вино, еда — и ими потчуют преждерождённого, то в этом ли состоит сыновняя почтительность?

Управление государством

Кто-то спросил Конфуция:

— Почему вы не участвуете в управлении государством?

Учитель ответил:

— В Книге сказано: «Как ты почтителен к родителям! Ты почитаешь их, относишься с любовью к братьям и проявляешь всё это в делах правления». Это и есть управление государством. Зачем же для участия в нём поступать на службу?

Человечность или глупость

Цзай Во спросил:

— Пусть бы тому, кто человечен, сообщили, что кто-то из людей, известных своей человечностью, упал в колодец, то он бы бросился за ним?

Конфуций ответил:

— Зачем ему так поступать? Ведь благородный муж готов идти на смерть, но он не может гибнуть безрассудно; его способны обмануть, но сделать из него глупца нельзя.

Честные и бесчестные

Фань Чи спросил о том, что такое человечность. Конфуций ответил:

— Это любовь к людям.

Фань Чи спросил о том, что такое знание. Конфуций ответил:

— Это знание людей.

Фань Чи не понял. Тогда Конфуций пояснил:

— Если поставить честных над бесчестными, то можно всех бесчестных сделать честными.

Фань Чи ушёл и, встретившись с Цзыся, сказал:

— Я только что был у Учителя и спросил его о том, что такое знание, а он ответил: «Если поставить честных над бесчестными, То можно всех бесчестных сделать честными». Что это значит?

— Прекрасно сказано! — ответил Цзыся. — Когда Шунь правил Поднебесной и выбирали из толпы, то выдвинули Гао Яо, и все, кто не был человечен, удалились. Когда Тан правил Поднебесной и выбирали из толпы, возвысили И Иня, и все, кто не был человечен, удалились.

Четыре ученика Конфуция

Однажды Пу Шан сказал Конфуцию:

— Что ты за мудрец такой, если говоришь, что Ень Хуэй превосходит тебя в целеустремлённости, Туань-му более ясно выражает свои мысли, Чан Ю храбрее тебя, а Чань-сунь достойнее тебя?

Стремясь получить ответ на свой вопрос, Пу Шан придвинулся к краю циновки и чуть не свалился с неё.

— Если это действительно так, то почему эти четверо состоят у тебя в учениках?

Конфуций ответил:

— Стой там, где стоишь, и я отвечу тебе. Ен Хуэй знает, как быть целеустремлённым, но не знает, как быть гибким. Туань-му умеет ясно выражать мысли, но не знает, как дать простой ответ на вопрос. Чан Ю знает, что такое храбрость, но не знает, как быть осторожным. Чань-сунь знает, что такое быть достойным, но не знает, что такое скромность. Вот почему эти четверо рады учиться у меня.

Что можно называть разумным?

Цзычжан спросил о том, что можно считать разумным. Конфуций ответил:

— Когда ни изощрённой клевете, ни пылкой жалобе не удаётся возыметь воздействие, то это можно называть разумным. Когда ни изощрённой клевете, ни пылкой жалобе не удаётся возыметь воздействие, то это можно называться дальновидным.

Янь Юань спрашивает о человечности

Янь Юань спросил о том, что такое человечность. Конфуций ответил:

— Быть человечным — значит победить себя и обратиться к ритуалу. Если однажды победишь себя и обратишься к ритуалу, все в Поднебесной признают, что ты человечен. От самого себя, не от других, зависит обретение человечности.

— А не могли бы вы объяснить более подробно? — продолжал спрашивать Янь Юань.

Учитель ответил:

— Не смотри на то, что чуждо ритуалу. Не внемли тому, что чуждо ритуалу. Не говори того, что чуждо ритуалу. Не делай ничего, что чуждо ритуалу.

Янь Юань сказал:

— Я хоть и несметлив, позвольте мне заняться исполнением этих слов.

Верх
Назад - раздел "Мудрость веков"